Дама червей - Страница 11

Мэтью прошел через анфиладу залов, продолжая размышлять. Ему не следует увлекаться девушкой, но ведь надо же выяснить, насколько сильное влияние она оказывает на его сына. Впрочем, разве можно этому удивляться? Ведь она способна на настоящие чудеса, если сумела воскресить для него прошлое с помощью одного лишь кусочка пряника. И как ей удалось понять те чувства, которые он испытывал в детстве, когда он был окружен любовью и заботой?

Ее способность достучаться до самых глубинных чувств была так же опасна, как подводные течения в океане. А как она влияет на его юного, ранимого сына? Так же? Может быть, это даже объясняет враждебность Кэрью по отношению к нему?

Вспомнив свою собственную юность и боль от утраты Джоанны, Мэтью стал тревожиться о сыне. Почти два года прошло с тех пор, когда он последний раз видел его. Мальчика просто нельзя было узнать. Леди Рассел пожаловалась ему, что, когда Кэрью только приехал в Хэмптон-Корт, он удирал из спальни каждую ночь, не обращая внимания на ее нравоучения. По прибытии Мэтью в Хэмптон-Корт несколько придворных сразу же сообщили ему, что его сын играет в карты на деньги, заигрывает с их дочерьми и дерется с их сыновьями.

Уже в который раз Мэтью проклял тот вест-индский ураган, который чуть не погубил прошлым летом один из его кораблей, задержав его возвращение домой. Естественно, Кэрью был разочарован, что отец не приехал. Конечно, он имел право выразить свое возмущение, но Мэтью никак не ожидал столь откровенной враждебности. Решительное пренебрежение правилами хорошего тона тоже удивляло Мэтью. Казалось, его сына совершенно не волнуют ни чувства, ни мнение о нем других людей.

Подходя к своей комнате, Мэтью со страхом подумал, там ли его сын или опять ищет приключений. Господи, пусть он окажется у себя, взмолился он. Меньше всего он хотел в очередной раз поссориться со своим ребенком, плодом их с Джоанной любви.

Мэтью распахнул дверь, внутренне готовый увидеть комнату пустой. Он вспомнил, как однажды сын оставил вместо себя чучело, чтобы обмануть леди Рассел. К его облегчению, на кровати действительно лежал Кэрью.

Благодарный судьбе хоть за эту маленькую радость, Мэтью на цыпочках вошел и закрыл за собой дверь.

– Привет, Грейсток! Хорошо повеселился на ярмарке? – Кэрью сел и протянул руку к огниву.

Мэтью поморщился, услышав такое обращение из уст сына.

– Не зови меня так, – буркнул он строже, чем собирался. Постаравшись овладеть собой, он заговорил более спокойно: – А почему ты не спишь?

В темноте вспыхнула искра. Кэрью зажег свечку. На лице его застыло вызывающее выражение.

– А как я должен тебя называть? Отец? Как мои кузены зовут дядю Чарльза?

Его сарказм больно ранил Мэтью. Его сын прекрасно знал, как чувствительнее задеть его. Нельзя было не признать, что его брат Чарльз был мальчику гораздо лучшим отцом.

– Я уже говорил тебе, Кэрью, что подолгу отсутствую не по своей воле. Я на службе у ее величества. Если бы я мог…

– Если бы ты мог, то жил бы со мной в Грейсток-Мэнор? Так я тебе и поверю! – Кэрью упрямо сжал губы. – Ты предпочитаешь плавать с великим сэром Фрэнсисом Дрейком, «грозой Испании». Я знаю, как мало для тебя значу.

– Но я всегда возвращаюсь домой, к тебе, сынок. – Мэтью старался, чтобы его голос звучал мягче.

– А зачем? Все, что ты делаешь, это кричишь на меня, как и раньше!

Мэтью почувствовал приступ раскаяния. Он и вправду кричал на сына, но ведь для его же блага!

– Я тебе уже говорил! Пристрастие к игре в карты – плохая привычка, которая со временем принесет тебе много неприятностей. Ты уже видишь, что из этого выходит. За два часа ты потерял все деньги, которые я давал тебе на…

– И что, если так? – перебил Кэрью. – Ты же не за меня волнуешься, только из-за своих денег! – Он отбросил со лба прядь белокурых волос и с вызовом посмотрел на отца.

Мэтью заскрипел зубами и едва подавил желание ударить его. После его приезда они из-за этого случая спорили часами. Целых пять фунтов, проигранных в карты! Деньги предназначались на новую одежду, потому что Кэрью вырос из всего, что у него было. Вместо этого парень просто выбросил их на ветер. Видит бог, Мэтью старался приучить своего сына к дисциплине, но его усилия шли прахом. Хуже того, казалось, Кэрью доставляет удовольствие причинять ему боль.

Мэтью вспомнил ночь, когда умерла Джоанна. Рана в его сердце все еще была свежа. Когда-то он обнимал ее сладкое тело, купаясь в сиянии ее любви. А потом, когда смерть уже была близка, она попросила его заботиться о сыне.

Он молча глядел на Кэрью, отмечая изящный, как у матери, изгиб губ, такие же светлые волосы. Но Мэтью с горечью вынужден был признать: сын не только не любит, он, кажется, ненавидит его.

Он устало опустился на табурет и стащил свои промокшие сапоги.

– Ну ладно. Денег уже не вернешь, – сказал он, стараясь сдержать досаду. – Я не буду наказывать тебя на этот раз, но ты не должен больше играть на деньги, Кэрью.

Мальчик обжег его испепеляющим взглядом, как будто сердился теперь уже за то, что отец его не наказал.

– Твой совет так мудр, отец, – издевательски произнес он.

Вынося свои сапоги за дверь, чтобы их почистили дворцовые слуги, Мэтью дал себе время, чтобы подавить вспышку гнева.

– Скажи-ка мне вот что: с кем ты играл в карты?

– Ни с кем, – уклончиво отвечал Кэрью. – Так, несколько парней, живущих при дворе.

Мэтью предполагал, что это были пажи или дети других придворных. Подростки часто попадали в неприятности, когда не были заняты уроками или другими делами. Двор вообще был неподходящим местом для детей, особенно таких, как Кэрью. Но раз уж королева велела Мэтью прибыть ко двору после его возвращения из плавания, то где еще он мог повидаться с сыном?